31 мая.
Дорогие друзья, спасибо за понимание и добрые отклики. Я сейчас не на все комментарии отвечаю, но все читаю. Самой мне не нравилось, как я изложила Васины дела, потому что вообще очень не хотелось об этом вспоминать. А вот не помню, рассказывала ли я о тех, кто стал нам в Израиле новыми друзьями, кто жалел, что мы уезжаем,с кем мы продолжаем поддерживать связь. Напишу о них отдельно.
А сейчас еще немного про Васю. Он ведь всё понимал и огорчался, порой больше меня. Говорил: меня не берут из-за синдрома Дауна. Когда я искала ему волонтерскую работу, без оплаты, сперва нам отказали в супермаркете. Русскоязычная сотрудница посоветовала пойти в русские магазины и назвала два таких. И я Васе говорила - ничего страшного, что отказывают, значит, это не наше, будем искать дальше. Но надо же было ходить с ним, чтобы понимали, о ком речь. И в следующем магазине нам отказали по-русски. Я спокойно восприняла, а Вася говорил родным: "Мне категорически отказали".
В третьем магазине человек, сидевший за кассой, сказал "пусть приходит" и даже пожал Васе руку. На следующий день мы пришли, он пошел работать, а я сидела на лавочке неподалеку. Когда пришла за ним, женщина, которой он помогал раскладывать товар, улыбалась, рассказала, что они делали, была довольна, как и Вася. Но увы - продолжения не последовало, главный хозяин не согласился. И что-то я сдалась, никуда больше не совалась.
Вот за иврит его я боролась долго. Ходила, просила... В доме репатрианта дети занимались и ивритом, и спортом, и лагерь у них был летом, и всякие веселья, спектакли, Куклачев вот приезжал к ним. И мне трудно было понять, почему Васе нельзя в чем-то поучаствовать, в чем-то помогать. Формальный отказ был, что он не ребенок.
Когда открыли новую группу иврита, для подростков 10-16 лет, я не стала просить за Васю у организаторов, зная, что откажут, а спросила сперва у педагога. Она ничего не имела против. Вася был с температурой, но боялись пропустить начало, тетрадочку купили... А нас выгнали, замахали руками. Директор сказала: там дети беженцев, столько пережили, нельзя их травмировать. Мой сын для нее был чем-то страшным, вроде артобстрела. Ну не принято у них, такие инвалиды должны быть отдельно. Как у нас. Но отдельно тоже никакого иврита нет; как сказала та самая чиновница, от которой мы зависели, они не знают, "как таких учить".
В частный ульпан мы ходили на собеседование. Волновались, старались произвести впечатление, Вася отвечал, читал слова на иврите, вставлял что-то по-английски (директор не говорил по-русски). И вроде понравились, вроде договорились (разумеется, со мной в роли тьютора). А через пару дней отказ - мол, говорил с педагогами, они не хотят. А я, мол, могу приходить. Но я не пошла без Васи. Всё это понятно и до боли знакомо.
В ульпане при синагоге, куда звали всех, было совсем обидно. Договорились на 2 занятия, учительнице мы понравились, мы делали все задания, и, конечно, я старалась, чтобы Вася участвовал в уроке хоть немного, иначе зачем. Еще два занятия - и звонок: больше не приходите. Мол, кто-то недоволен из группы. Кто, не сказали, сам администратор нас ни разу не видел, учительница написала, что ей очень жалко и что я героиня, что-то типа того.
А в группе были разные люди, например, бабушка, которая переспрашивала каждое слово, женщина с ребенком, который бегал и всем мешал, другая с грудным в коляске. Все мы относились с пониманием. И надо же, что выгнали именно нас.
Пока еще были там, я спросила, нельзя ли приходить еще на какие-то мероприятия в этой синагоге, на шабат. С меня запросили документы на бабушку с материнской стороны, и я поняла, что в синагоги нам ходить нельзя вообще. Синагога та, кстати, называлась "Сердце братьям".
В общем, Вася все это очень переживал, и я не знала, как его утешить и как ему найти дверку в этот мир.
Что-то опять получилось не то. Лучше следующий раз напишу про хороших людей.
А язык мы оба, действительно, вряд ли бы освоили по-настоящему, при всех стараниях. Так что всё получилось как надо.