За окном весна. Открываю последовательно глаза, ставни, новости, телеграм, фейсбук. Окна дома напротив тоже раскрыли зеленые ставни и с недоумением смотрят во все глаза . Прислушиваются к ветру времени. Легкий ветерок с лагуны действительно перебирает пока еще белые ненаписанные странички простынь, развешенных  по струнам, тянущимся из сада через годы и страны. Тронешь любую – и она звенит. Напряженная галерейная рабочая неделя позади. Даже пес устал и отдыхает среди кистей и красок.
А вот не успевшей даже чуть отойти от нашествия дней открытия Биеннале Венеции отдохнуть особо не дают — её продолжают потрясать большие события районного масштаба.
То ввели платный въезд в город, QR коды и турникеты— инициатива властей , призванная по идее снизить нагрузку на город , но вызвавшая и вызывающая протесты жителей островитян— 25го прошел очередной протест. Вод в город 5 евро, штраф в случае нарушения 300. Венеция таким образом станет первым платным городом в истории. Инициатива в реальности будет стоить дороже того, что она призвана заработать в бюджет города да и создает пространства для всевозможных злоупотреблений, а это дело такое— была бы возможность, а жулики всегда найдутся.
Исключения для платного въезда сделаны для рожденных в Венеции (вне зависимости от места нынешнего проживания) и для постоянных резидентов, а также для гостей и родственников и туристов, зарегистрированных в гостиницах и Airbnb по заполнении специальной онлайн формы и получении соответствующего кода.
Нацелена инициатива против дневных туристических в основном налетов извне , когда «Маш, Маааш , давааай в Гуччи зайдем и по пицце, а потом обратно в Милааан … тут тааак воняет каналами». Впрочем, несмотря на весь шум-гам реально платных дней в 2024 предусмотрено не так много— это потенциальные туристические пики на праздники и выходные : Все слышали звон, но не знают, где он. Даты платного входа в Венецию на 2024 только эти: dal 25 al 30 aprile; dal primo al 5 maggio; 11, 12, 18, 19, 25, 26 maggio; 8,9, 15, 16, 22. 23, 29, 30 giugno; 6, 7, 13, 14 luglio.
По мне так это вряд ли чем-то поможет городу не превращаться в ежегодный туристический Диснейленд, а уж если вводить какие-то коды, то я бы ввела не QR, а дресс- коды.
Видеть постоянно на фоне этой таящей хрупкой красоты толпы в кроссовках, шортах, бейсболках с какими-то уродливыми надписями или в серобуромалиновых дутиках , флюоросцентные рюкзаки, лосины со стразами и прочее непотребство — больно режет глаз и смотрится своего рода метафорой — уродливым диссонансом современного мира с вечной красотой и гармонией.
Недаром в Венеции жесточайшим образом регламентированы в понтоны и цвета стен домов (терракота, охра, венецианская розовая и пр), а  ставни можно красить лишь в зеленый и коричневый строго определенных оттенков. Почему бы не ввести подобное на сочетания одежды— мечтает во мне художник. Впрочем, к счастью (для всех) в нашем мире художники не наделены никакими властными полномочиями, кроме как на территории собственной мастерской.
Сегодня Венеция ждет в гости Папу Римского Франческо. Вроде как ему QR код не нужен. Визит этот планировался давно и весь город заклеен смешными плакатами Habemus Papam- с маленьким арлекином, который поджидает белоснежного Пап3 за углом одного из венецианских переулков.
В планах Папы посетить Биеннале (это впервые). Павильон Ватикана находится на острове Джудекка в …женской тюрьме. Когда-то ровно напротив через канал у меня была мастерская и это было поводом для бесконечных шуток.
Про сам павильон прекрасно написал в своем мини-путеводителе по Биеннале Dmitry Volchek : «Самый трудноступный павильон Биеннале принадлежит Ватикану, находится в женской тюрьме на острове Джудекка, и осмотреть его можно только по предварительной записи, сдав в канцелярию паспорт. Зато его собирается посетить Папа Римский, необычное явление! Впервые в истории понтифик заинтересовался биеннале.
Папин вертолет приземлится прямо в тюрьме, а мы, простые посетители выставки, вынуждены сдавать телефоны и передвигаться по тюремным помещениям в сопровождении на удивление юных, но суровых охранниц с гротескными связками ключей. Экскурсию проводят заключенные, выглядят они как светские дамы или настоятельницы монастыря с не самым строгим уставом, носят черно-белые костюмы собственного дизайна и категорически не похожи на узниц.
Тюрьма красивая, как всё в Венеции, с внутренним садом, где заключенные выращивают овощи, и мастерскими, где они делают биокосметику для венецианских отелей.»
Затем Папа должен отслужить мессу на Сан Марко, а также встретиться с молодежью в церкви Салюте, к которой построен по этому случаю с Сан Марко специальный понтонный мост. Впрочем, злые языки говорят, что это не для Папы, а для марафона. Для встречи с Папой венецианцы тоже должны были резервировать места на площади онлайн—правда, мессы ещё пока бесплатны.
Честно говоря, после многочисленных высказываний Папы о войне , великих наследниках Толстоевского и белом флаге: который должна поднять Украина, встречать его я лично в Венеции не испытываю никакой потребности. Тем более годы моей неофитского католицизма тоже давно позади. И насмотрелась я и в этом мире немало.
Вспоминаю одну историю восемнадцатилетней давности.
РОМА и ДЖУЛИЯ. История одной любви.
События встречали нас в Венеции 18 лет назад. 
О карательном фашистском православии в нынешнем его масштабе в России речь тогда еще не шла. Но государственная религия уверенной поступью выходила за церковные ограды.
История католического священника дона Маттео, студентки-итальянки и русского  мальчик-семинариста приехавшего по обмену в католическую семинарию разворачивалась на моих глазах. Большая история через призму маленькой личной.
Восемнадцатилетняя венецианка Джулия, студентка-первокурсница славистка. 
С Ромой же они познакомились случайно: словно именно для этой встречи папский нунций и ректор сергиево-посадской семинарии подписали программу студенческого обмена, и одновременно ничего об этом не знавшая Джулия записалась на факультет русистики венецианского университета Ка Фоскари. 
Рома и Джулия часто заходили в гости. Пили чай. Разговаривали. Джулия садилась за пианино, а Рома слушал, затаив дыхание.  Засиживались допоздна. Рома  шел провожать Джулию.  Сам он жил в общежитии семинарии. Джулия  же занимала комнату в студенческой квартире католического движения Communione Liberazione (СL).
Священник дон Маттео тоже был другом нашей семьи. Искренний и открытый, он бывал в доме чуть ли ни каждый день. Пил чай. Переходя из осторожности на свой еще не вполне состоявшийся русский, иногда рассказывал о себе такого, от чего белые венецианские стены покраснели бы, понимай они на этом языке.
Он был молод, со священством и целибатом у него были сложности, но он надеялся, что с Божьей помощью их преодолеет. Мы были близкими друзьями и всячески утешали его в его душевных метаниях.
Я  и порекомендовала его Роме и Джулии  в качестве пастыря, друга и  заступника. Казалось, он был искренне рад. Принял как родных. Обещал поддержку. 
События же тем временем набирали оборот. Женский коллектив Communione Liberazione давно не одобрял знакомства Джулии с Ромой – чужак, русский, православный, семинарист, да к тому же еще красавец.  Ждали случая. И дождались.
Однажды, уже уйдя и распрощавшись, Рома и Джулия неожиданно постучались обратно –  оба чуть ли не в слезах – и  попросились на ночлег. Время было заполночь. Из сбивчивых объяснений, я поняла только, что идти им было некуда.  С каким же праведным чувством  не пустили бдительные  католические товарки вымышленную блудницу на порог ее собственного комнаты, специально снятой Джулиными родителями в общине! «Hai perso la strada per Cristo!» (Ты сбилась с дороги ко Христу!) – кричали Джулии из окна , но дверь не открыли.
Зависть? Ханжество? Оставила ночевать у себя. На правах старшей даже попыталась было на следующий день объясниться с CL-вцами. Чудо встречи душ – какая вам еще дорога? Пустой труд. Вскоре  и у Ромы начались неприятности в семинарии. Видимо, доложили и православно-партийному начальству.
Тем временем, скрываясь от семинарских священноначальников и  ярых католических товарок, Рома с Джулией окончательно переселились к нам домой . А тут озабоченные начальники семинарии стали разве что не  на допросы вызывать: -Figlio mio,– вкрадчиво нашептывали они Роме – мы уже знаем, что ты поселился в том русском доме. Мы знаем, у кого. Все имена и подробности нам известны.  Мы хотим лишь помочь тебе, предупредить тебя.  Мы желаем тебе добра, figliolo... Знаешь ли, ты, что отношения с женщиной не сводятся к чувственности.
- Знаю, – недоумевал Рома – А вы?
Но радетели не унимались.  И Дон Маттео туда же.
Выяснилось все случайно. Роме позвонил его бывший преподаватель из сергиево-посадской семинарии. Сказал, что в семинарию звонили от папского нунция, руководителя программы русско-итальянского обмена семинаристов –вызывают на разговор. О нем, о Роме. На него жалуются. У него неприятности. Он плохо учится, да и ведет себя не очень достойно. Не пора ли ему обратно на родину.
Рома кинулся к нам:
-Кто донес? Все знал только дон Маттео...
Я возмутилась. Давала обе руки на отсечение.  С тем же успехом можно подозревать меня саму.  Это исключено. И я немедленно набрала номер дона Маттео:
- Тут звонили из Москвы – у Ромы неприятности.  Папский нунций. Такой абсурд. Просто Умберто Эко какой-то. Рома говорит, что кроме тебя, рассказать было некому. Но я знаю, что это бред и сразу сказала, что ты не мог этого сделать...
На том конце провода раздалось длинное молчание...
…я тебе потом всё объясню
Повесила трубку.
От нервов поднялась  температура. 
Дон Маттео позвонил на следующее утро, и еще на следующее. Хотел встретиться и все объяснить.
Отказывалась.
Пыталась осмыслить и не могла.   Что двигало им? Дисциплина или страх за карьеру?
Через неделю стало полегче и все-таки согласилась на встречу. Сорок минут кряду драли глотки,  чтобы совершенно не понять друг друга: одна сторона (я)возмущалась предательством, а другая доказывала, что тайный доклад папскому нунцию – в порядке вещей, и сам он отнюдь не стукач, а просто честный работник per bene. Да и говорил  он, де, только о том, что у Ромы после знакомства с Джулией начались проблемы с учебой и надо мальчику помочь. Почему помощи для друзей нужно искать у начальства?  Почему перед тем, как встречаться с нунцием словом мне не обмолвился – ведь  виделись каждый день, а в Москве так и вовсе жили под одной крышей?  Ну так Vicario Generale не велел никому ни слова.
Напрасно пыталась всеми  доступными словами доказать, что «умный и честный сторонник режима» неминуемо становится коллаборационистом. Так и орали друг на друга на глазах у изумленных прохожих и прихожан на площади Санта Маргарита:
- Chiesa Cattolica non è una partita comunista! Ci sono altre regole! (Католическая Церковь– это не компартия! Тут другие правила!)
-Глядя на вашу жизнь по этим правилам отличий мало...
Прошло немало лет. Все мои приходы давно сменились уходами.
Рома и Джулия тоже давно женаты и у них четверо детей, мы по-прежнему дружим, а про дона Маттео знаю лишь, что он сделал неплохую академическую карьеру.
И сегодня, читая новости , я удивляюсь куда меньше.
————-
Нет, причиной нравственного релятивизма не церковь— она всегда была национальным орнаментом, рамой, а не сердцевиной и совестью.  Причиной не взятки, не акцизные марки на патриаршей водке, не финансовые махинации Ватикана, не дворцы, не виллы, не это самое движение CL, в свое время помогавшее советским диссидентам, но одновременно приручившее столько невинных итальянских душ, построивший, устроивший, организовавший так, что ни вхдохнуть-ни шагнуть… нет не трепет затепленных свечек,  не  платочки, водички, матронушки, не вся чернота и вековая забитость, не имперский размах, не аляповатые гравюрки и приторные цветочки, не подушечки и подколенники, не все золотые сердечки, затертые формулы и амбиции, не душевные удобства встроенности в систему, ни конформизм (комформизм?), не равнодушие безответственности, не великолепье цветной мишуры, накрученной вокруг главного. Это симптомы.
Причина всегда в свободной воле.
Каждый выбирает по себе. Но сама возможность выбора и готовность за нее чем-то жертвовать воспитывается с первых шагов и слов.За это сражается сегодня Украина. За внутреннюю территорию свободы и уважения к этой свободе.
Это не слова. Они оплачены и оплаканы тысячами невозвратных жизней.
Казалось бы, так просто.
Писала ещё год назад: — почему бы хотя бы уехавшим (давно или недавно) православным или продолжающим публиковаться в РФ писателям , твердящим о «другой» России и о вере в ПрекраснуюРоссиюБудущего, или , например, продолжающим там, например, свой книгоиздательский бизнес издателям или тем деятегям культуры, для которых в Буче были «они», а писатели и композиторы по-прежнему «наши», да и вообще всем, мечтающим о возвращении «как только он подохнет»,не начать платить репарации уже сейчас? Не отдельные сборы и взносы, а системно и открыто? Как объединенный общей ответственностью акт свободной воли Это приблизит победу Украины и спасёт жизни.
Не гонять стримы из пустого в порожнее, не забивать живые гвозди в собственную и так безнадежно подмоченную репутацию, а построить прозрачную систему : не помощи— не от своих щедрот «бедным украинцам», а именно сознательного и системного возврата неоплатного долга Украине, в которой бы сама Украина решала, как распорядиться этими средствами.
Наивно?
Очень.
Но задавая такую точку отсчета собственной ответственности, мы хотя бы призрачно намечаем какую-то карту будущего пути, а не полного тупика.
Но пока в России шумит сурово брянский лес всеобщего одичания, его побеги свободно фланируют по улицам европейских городов, а свидетели.ру позавчерашнего дня бурно дискутирует, в чем именно неправа Певчих или какую-то очередную кинопродукцию внутреннего разлива.
И через этот бурелом будущего увы не просматривается.
Зато американское оружие уже на подходах.
И сегодня всё же моя главная вера — в него в руках Украины.