Турецкие знакомые, зная, что происходит, постарались поддержать Н., - сказали ей, что очень тяжело, конечно, когда встречаешь где-нибудь грека или киприота, «но если вы работаете в одном проекте долго, все налаживается со временем, хотя, конечно, первое время они от тебя рукой отстраняются брезгливо» (и Н. показывает жестом, как именно).

Сыну Н., переехавшей из России в Турцию много лет назад, дети в школе на перемене говорили: «Ты не переживай, твоя страна сильнее, она победит». «И вообще, - говорит Н., - многим тут трудно себе представить, как можно не поддерживать свою страну во внешней политике. Ладно – во внутренней, но во внешней…»

Н. внезапно пригласил на беседу учитель ее дочери, учащейся в турецкой школе. «Никто вас, русских интеллектуалов не понимает так, как мы, турецкие интеллектуалы: мы знаем, что это такое, - жить при ненавистном режиме, быть уволенным за подписанное открытое письмо, быть посаженным за политические высказывания…» В это же время и в этой же школе другой учитель по собственной инициативе провел урок о том, что война в Украине – это происки НАТО, и если бы не похвальное поведение России… «Ну, - говорит Н., - по крайней мере, что-что, а риски нарваться на «русофобию» в Турции невелики».

«Легче всего, - говорит Н., - разговаривать о нашей реальности с турецкими либералами: «Да-да, - отвечают они, - твое правительство тебя гнобит за оппозиционные взгляды, потом делает какую-то постыдную хуйню, из-за которой весь мир смотрит на тебя косо, потом ты уезжаешь без возможности вернуться домой, - словом, добро пожаловать в наш мир!..»

Н., декан одного из факультетов в крупном университете, обнаружил, что ученый совет этого самого факультета в лице некоторых товарищей по собственной инициативе написал пространное открытое письмо в поддержку, как они выразились, российской армии, и попросил Н. это письмо подписать. Н. сообщил ученому совету, что подписывать письмо не будет. Некоторые товарищи позвонили и искренне сказали: «Да мы-то знаем, что письмо получилось говно, - но ты, Н., у нас такой умный, - может, ты лучше напишешь его сам, чтобы (далее буквально) "вся пунктуация была на месте?" Потому что в трудный момент нашу армию надо поддержать». «А каким письмом мы поддержим жителей харьковских многоэтажек?» - поинтересовался Н. Некоторые товарищи сказали, что с Н. все ясно, и повесили трубку. Через несколько дней Н. уволился. Сейчас он в Стамбуле.

Н. больше всего боится, что уехавшие из России со временем из-за трудностей впадут в отчаяние. «Вот что тогда будет – это я даже подумать не могу».

Спрашиваю Н., что бы для нее и ее друзей стало поводом вернуться. «Появление в России каких-то сдерживающих факторов для режима, которые обеспечили бы соблюдение прав человека». Потом Н. думает и добавляет: «Или чтобы ситуация стала хотя бы настолько безопасной, насколько была до войны».

Сын Н., переехавшей давно, родился и вырос в Турции, сейчас ходит в третий класс. На вопрос о национальности всегда отвечал: «Я русский», - русские книжки, русские фильмы, мама говорит на русском, в гости приезжают друзья из России. И только несколько дней назад на вопрос: «Кто ты?» внезапно ответил: «Я турок».

У Н. подруга-еврейка уверена, что любые крупные катаклизмы кончаются тем, что идут бить евреев, и старается поэтому прямо сейчас жить так хорошо, как только можно. У нее получается, – когда ты не сомневаешься в плохом исходе любых событий лично для себя, ты умеешь хорошо проживать то время, которое тебе отведено.