Рассказ про Серминаз. Импровизация. Пишу сразу, с пылу, с жару, из тандыра.

Казалось бы, что может быть хуже предательства? Я отвечу: предательство моего Дракона.

Я уже бежала через лес, который то и дело хлестал меня по ноге своими когтистыми лапами-ветками и царапал острыми листьями по лицу. Такси эконом еще подмигивало сквозь тень деревьев, ухмыляясь и насмехаясь, будто я не достойна быть счастливой, будто я не достойна слышать мелодию из под твоих бледных тонких аристократичных пальцев, которые так нежно и быстро перебегают с клавиши на клавишу нашего белоснежного рояля в нашем особняке... Все это было ложью. Драконов. Больше. Нет.
Я захлебываюсь слезами, они горькие как твои слова, они отзываются во мне криком, предсмертным криком гордой волчицы. Кажется, я напрочь растеряла свою волчью гордость, поверила тебе, умоляла тебя дать, дать, дать, дать! Дать ту иллюзию выбора - сказочный Сеул, где я расчесываю волосы нашей приемной дочери и глажу свой живот с нашим пока еще не рожденным сыном или мрачная Россия, где я пытаюсь сохранить последние нервные клетки и трогаю окровавленную коленку. Мне уже не больно. Боль в моем понимании - это огромная зияющая дыра в моем кармане душе, которую оставил мне ты, ты, ты, ТЫ, КИМ БЁЛЬ ЧХОЛЬ! Назовись ты хоть сотней имен, я буду проклинать каждое из них, повторяя, как мантру, что ты испортил мне жизнь! Мне! Мне! Мне! Но я люблю тебя, так отчаянно люблю, я смотрела тысячи дорам, но там никто так не любил, как люблю тебя я, понимаешь? Слышишь? Почему ты не отвечаешь?
Мой телефон разбит на тысячи кусочков, как мое тело и душа, но это не повод не ответить своей девочке, или как ты меня называл? Девочка, девочка, я маленькая девочка, заточенная в подвале , куда ты буквально кинул меня, бросил, Чхоль, ты меня бросил, Чхоль, о, Чхоль...
Кажется я оторвалась от пристального убивающего взгяда такси и спустя два часа набрела на чей-то дом, где уныло горел тусклый свет. Я постучалась. Скрипучую дверь открыла пожилая азиатская женщина, которая тут же поклонилась мне, увидев, что у меня нет моей опоры - моей ноги, но самой настоящей моей опорой был ты, Ким Бёль, конечно же, кому есть до этого дело? Эта женщина даже не спросила меня об этом, хотя по мне все очевидно - я словно напичкана этими стальными иглами твоего безразличия, Чхоль!
Женщина предложила мне миску риса и воды, невнятно говоря, что мне нужно поспать и завтра будет лучше. Но завтра я не увижу тебя, Чхоль! Ты пытаешься отказаться от меня который день, я молю тебя этого не делать, мы должны улететь вместе, мы должны, ради нашего будущего, ради нас, ради нашего ребенка! Я села на пол. На руку капнула черная от туши слеза, я уже ничего не чувствовала - все человеческое ушло в небытие. Начались фантомные боли, я вскрикнула и откинулась на одеяло, расстеленное для меня прямо там же.
Телефон подал признак жизни. Жизнь. Остался ли в ней смысл для меня? Ты написал! Ты ответил! Ты ответил... ты сказал "не знаю". А кто знает? Что ты знаешь? Скажи, скажи, скажи, скажи мне, Ким Бёль Чхоль, не хочешь говорить мне, скажи моей маме, только скажи! Все это пульсировало в голове и качалось как маятник, пока я действительно не уснула...

Продолжение может быть, следует.

Рассказ про Серминаз. Импровизация. Пишу сразу, с пылу, с жару, из тандыра.

Казалось бы, что может быть хуже предательства? Я отвечу: предательство моего Дракона.

Я уже бежала через лес, который то и дело хлестал меня по ноге своими когтистыми лапами-ветками и царапал острыми листьями по лицу. Такси эконом еще подмигивало сквозь тень деревьев, ухмыляясь и насмехаясь, будто я не достойна быть счастливой, будто я не достойна слышать мелодию из под твоих бледных тонких аристократичных пальцев, которые так нежно и быстро перебегают с клавиши на клавишу нашего белоснежного рояля в нашем особняке... Все это было ложью. Драконов. Больше. Нет.
Я захлебываюсь слезами, они горькие как твои слова, они отзываются во мне криком, предсмертным криком гордой волчицы. Кажется, я напрочь растеряла свою волчью гордость, поверила тебе, умоляла тебя дать, дать, дать, дать! Дать ту иллюзию выбора - сказочный Сеул, где я расчесываю волосы нашей приемной дочери и глажу свой живот с нашим пока еще не рожденным сыном или мрачная Россия, где я пытаюсь сохранить последние нервные клетки и трогаю окровавленную коленку. Мне уже не больно. Боль в моем понимании - это огромная зияющая дыра в моем кармане душе, которую оставил мне ты, ты, ты, ТЫ, КИМ БЁЛЬ ЧХОЛЬ! Назовись ты хоть сотней имен, я буду проклинать каждое из них, повторяя, как мантру, что ты испортил мне жизнь! Мне! Мне! Мне! Но я люблю тебя, так отчаянно люблю, я смотрела тысячи дорам, но там никто так не любил, как люблю тебя я, понимаешь? Слышишь? Почему ты не отвечаешь?
Мой телефон разбит на тысячи кусочков, как мое тело и душа, но это не повод не ответить своей девочке, или как ты меня называл? Девочка, девочка, я маленькая девочка, заточенная в подвале , куда ты буквально кинул меня, бросил, Чхоль, ты меня бросил, Чхоль, о, Чхоль...
Кажется я оторвалась от пристального убивающего взгяда такси и спустя два часа набрела на чей-то дом, где уныло горел тусклый свет. Я постучалась. Скрипучую дверь открыла пожилая азиатская женщина, которая тут же поклонилась мне, увидев, что у меня нет моей опоры - моей ноги, но самой настоящей моей опорой был ты, Ким Бёль, конечно же, кому есть до этого дело? Эта женщина даже не спросила меня об этом, хотя по мне все очевидно - я словно напичкана этими стальными иглами твоего безразличия, Чхоль!
Женщина предложила мне миску риса и воды, невнятно говоря, что мне нужно поспать и завтра будет лучше. Но завтра я не увижу тебя, Чхоль! Ты пытаешься отказаться от меня который день, я молю тебя этого не делать, мы должны улететь вместе, мы должны, ради нашего будущего, ради нас, ради нашего ребенка! Я села на пол. На руку капнула черная от туши слеза, я уже ничего не чувствовала - все человеческое ушло в небытие. Начались фантомные боли, я вскрикнула и откинулась на одеяло, расстеленное для меня прямо там же.
Телефон подал признак жизни. Жизнь. Остался ли в ней смысл для меня? Ты написал! Ты ответил! Ты ответил... ты сказал "не знаю". А кто знает? Что ты знаешь? Скажи, скажи, скажи, скажи мне, Ким Бёль Чхоль, не хочешь говорить мне, скажи моей маме, только скажи! Все это пульсировало в голове и качалось как маятник, пока я действительно не уснула...

Продолжение может быть, следует.

Мальчиков с гружённой монетами мошонкой не привлекает поплывший тридцатилетний слайм, пытающийся прикрыть свою лоховскую жизнь нанесением нескольких цветов подводок за раз

ой милое, если вы, конечно, прозой интересуетесь эпическо-опусной, то помочь не могу. но в поэзии у меня знакомых опездалов-графоманов до ебени матери. один себя даже вторым пушкиным мнит... видимо, это такой профдеформ филфака - рано или поздно кто-то начинает верить, что он гений, поэтому срет буквами хоть в рифму, хоть без нее. только маякните!

Лол. Знакомое! Моё тоже с филфака.
Посмотрело таких долбоебов в свое время!

Рассказ про Серминаз. Импровизация. Пишу сразу, с пылу, с жару, из тандыра.

Казалось бы, что может быть хуже предательства? Я отвечу: предательство моего Дракона.

Я уже бежала через лес, который то и дело хлестал меня по ноге своими когтистыми лапами-ветками и царапал острыми листьями по лицу. Такси эконом еще подмигивало сквозь тень деревьев, ухмыляясь и насмехаясь, будто я не достойна быть счастливой, будто я не достойна слышать мелодию из под твоих бледных тонких аристократичных пальцев, которые так нежно и быстро перебегают с клавиши на клавишу нашего белоснежного рояля в нашем особняке... Все это было ложью. Драконов. Больше. Нет.
Я захлебываюсь слезами, они горькие как твои слова, они отзываются во мне криком, предсмертным криком гордой волчицы. Кажется, я напрочь растеряла свою волчью гордость, поверила тебе, умоляла тебя дать, дать, дать, дать! Дать ту иллюзию выбора - сказочный Сеул, где я расчесываю волосы нашей приемной дочери и глажу свой живот с нашим пока еще не рожденным сыном или мрачная Россия, где я пытаюсь сохранить последние нервные клетки и трогаю окровавленную коленку. Мне уже не больно. Боль в моем понимании - это огромная зияющая дыра в моем кармане душе, которую оставил мне ты, ты, ты, ТЫ, КИМ БЁЛЬ ЧХОЛЬ! Назовись ты хоть сотней имен, я буду проклинать каждое из них, повторяя, как мантру, что ты испортил мне жизнь! Мне! Мне! Мне! Но я люблю тебя, так отчаянно люблю, я смотрела тысячи дорам, но там никто так не любил, как люблю тебя я, понимаешь? Слышишь? Почему ты не отвечаешь?
Мой телефон разбит на тысячи кусочков, как мое тело и душа, но это не повод не ответить своей девочке, или как ты меня называл? Девочка, девочка, я маленькая девочка, заточенная в подвале , куда ты буквально кинул меня, бросил, Чхоль, ты меня бросил, Чхоль, о, Чхоль...
Кажется я оторвалась от пристального убивающего взгяда такси и спустя два часа набрела на чей-то дом, где уныло горел тусклый свет. Я постучалась. Скрипучую дверь открыла пожилая азиатская женщина, которая тут же поклонилась мне, увидев, что у меня нет моей опоры - моей ноги, но самой настоящей моей опорой был ты, Ким Бёль, конечно же, кому есть до этого дело? Эта женщина даже не спросила меня об этом, хотя по мне все очевидно - я словно напичкана этими стальными иглами твоего безразличия, Чхоль!
Женщина предложила мне миску риса и воды, невнятно говоря, что мне нужно поспать и завтра будет лучше. Но завтра я не увижу тебя, Чхоль! Ты пытаешься отказаться от меня который день, я молю тебя этого не делать, мы должны улететь вместе, мы должны, ради нашего будущего, ради нас, ради нашего ребенка! Я села на пол. На руку капнула черная от туши слеза, я уже ничего не чувствовала - все человеческое ушло в небытие. Начались фантомные боли, я вскрикнула и откинулась на одеяло, расстеленное для меня прямо там же.
Телефон подал признак жизни. Жизнь. Остался ли в ней смысл для меня? Ты написал! Ты ответил! Ты ответил... ты сказал "не знаю". А кто знает? Что ты знаешь? Скажи, скажи, скажи, скажи мне, Ким Бёль Чхоль, не хочешь говорить мне, скажи моей маме, только скажи! Все это пульсировало в голове и качалось как маятник, пока я действительно не уснула...

Продолжение может быть, следует.

хорошо, когда эти долбоебы находятся где-то вдалеке по ту сторону экрана, с ними ж общаться невозможно. хз как вбить людям в голову, что не всем дано писать, да и не всем это нужно. из последнего кринжа, который слышала из первых уст - поэма о месячных в семи частях, написанная свободным (пока что) стихом. жду публикации с нетерпением

Брависсимо, милое, хотелось еще читать и читать!

Брависсимо, милое, хотелось еще читать и читать!