Елена Гнесина вспоминала: «Рахманинов начал помогать московским музыкантам через американскую организацию АРА, присылая продуктовые посылки. Некоторые из них приходили в мой адрес для передачи другим лицам, в числе которых был А.Т. Гречанинов и другие, которых я не запомнила. Но однажды пришла двойная посылка лично для меня. Я была очень обрадована вниманием ко мне Сергея Васильевича и счастлива, что смогу сытно угостить весь коллектив нашего училища. Помню, что пили мы кофе со сгущенным молоком, ели белые пироги и сладкие булочки. Все были довольны и бесконечно благодарны Рахманинову».
Сергей Васильевич ежемесячно высылал по 20-30 таких посылок. Он кормил и снабжал деньгами поэтов и писателей, музыкантов и артистов. Станиславский, до начавшегося в 1922 турне МХАТа по Европе и Америке, как и все, голодавший в Москве, расписывался в получении гуманитарной помощи от Рахманинова: «Я удостоверяю, что полученные мною продукты будут использованы лично мною и не будут проданы или обменяны».
Расставание с Россией стало для Сергея Рахманинова кровоточащей раной, оправиться от которой он не мог до последних дней.
По природе замкнутый, чувствительный, склонный к депрессиям, он первое время за границей вообще не общался с иностранцами, окружил себя исключительно русскими людьми и на контакт с «внешним миром» практически не выходил. Ему было больно и тяжело.
Отъезд разделил его жизнь на две половины не только географически, но и творчески: за 25 лет в России композитор создал 3 концерта, 3 оперы, 2 симфонии, 80 романсов, поэмы «Колокола» и «Остров мертвых», «Литургию св. Иоанна Златоуста», «Всенощное бдение» и многое другое. А уехав, на много лет замолчал. Всего в эмиграции он написал 6 произведений, причем 4 были начаты еще в России.
«Лишившись Родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия… воспоминаний», — писал он.
"Уехав из России, я потерял желание сочинять".
"Я глубоко убеждён, что музыкальное будущее России безгранично".
(С.В. Рахманинов)
Рахманинов выступал на благотворительных концертах и в США, и в Европе, оплачивал учебу личных стипендиатов, помогал соотечественникам устроиться на работу, обеспечивал заказы художникам и скульпторам, покупал русскую живопись. Он входил в благотворительные организации, помогающие русским студентам-эмигрантам во Франции и Германии, передавал выручку от концертов на помощь бедствующим русским музыкантам, переводил деньги на конкретные адреса. Например, изобретателю Игорю Сикорскому.
Сикорский жил в Нью-Йорке и фактически нищенствовал. Самолетами в то время мало интересовались: в Америке был кризис. Свои первые самолеты Игорь Иванович конструировал буквально в курятнике. Денег не было совсем.
Однажды Сикорский оказался на концерте Рахманинова в Карнеги-холле. После концерта он в восторге прибежал за кулисы с цветами и... попросил помощи. Рахманинов его узнал, расчувствовался: «Я верю в вас и в ваш самолет и хочу помочь!» И, не раздумывая, подарил ему весь гонорар за свое выступление — 5000 долларов в конверте: «Вернете, когда сможете!» (По другой версии, композитор просто купил на 5000 долларов акции компании Сикорского и согласился стать ее вице-президентом. Рискованная финансовая операция со временем себя оправдала: конструкторское бюро Сикорского скоро набрало обороты, и изобретатель смог вернуть деньги даже с процентами).
Другой показательный пример адресной помощи связан с Комитетом помощи учащейся русской молодежи в эмиграции. Рахманинов регулярно помогал Комитету, а однажды написал туда письмо: «Я слышал, что во Франции есть пансионаты, содержание в которых одного ребенка в год обходится в 150 долларов. Если информация верна, то я хотел бы взять на себя заботу об одном ребенке и был бы вам признателен, если бы вы выбрали его для меня и прислали информацию — его имя, возраст и краткую биографию. После этого я вышлю вам чек».
Французы тут же прислали Сергею Васильевичу фото студента химического факультета Софийского университета Павла Милованова. Способный юноша стал первым стипендиатом Рахманинова. Сергей Васильевич ежегодно перечислял ему 150 долларов и потом, во время его стажировки во Франции, интересовался его судьбой. Были у Рахманинова и другие стипендиаты.
А потом началась война. И Рахманинов переступил через себя: он по-прежнему не любил большевиков и не принимал советскую власть, но решил, что судьба его страны важнее идеологических разногласий. Ему было важно помочь русским людям победить нацизм, который он ненавидел всей душой.
Когда фашисты вторглись в СССР, Рахманинов поставил условие: весь сбор от каждого третьего концерта идет в фонд помощи Советскому Союзу.
28 июня 1941 года композитор обратился к русским эмигрантам: «Независимо от отношения к большевизму и Сталину, истинные патриоты России должны помогать своей Отчизне одолеть агрессоров». В определенных кругах его даже прозвали «красным».
Один из первых чеков, направленных советскому консулу в Нью-Йорке, Рахманинов сопроводил письмом: «Это единственный путь, каким я могу выразить мое сочувствие страданиям народа моей родной земли за последние несколько месяцев». А другое пожертвование он прокомментировал так: «От одного из русских — посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу».
Он колесил с концертами по США и Канаде, перечисляя десятки тысяч долларов в Американский фонд помощи Советскому Союзу. На деньги Рахманинова закупались медикаменты для Советской армии. Смягчились в отношении к композитору и советские власти. Даже благодарили «за то, что вы делаете для нашей общей Родины». И уверяли, что «истинным патриотам всегда будет обеспечена свобода жизни и творчества в нашей стране».
Остались свидетельства, что Рахманинов хотел побывать с благотворительными концертами в Ленинграде, Сталинграде и Москве. Он начал писать «Сталинградскую симфонию», собирался объявить о своем возвращении в СССР и даже встречался с советским послом в США, просил визу, и якобы сам Молотов, находясь с визитом в США летом 1942 года, просьбу его одобрил. А через год на свое семидесятилетие композитор получил поздравительную телеграмму от десяти советских композиторов.
Может быть, все бы и сложилось. Но... В 1943 году состояние здоровья Сергея Васильевича резко ухудшилось, врачи обнаружили рак.
В последние дни Рахманинов, редко приходя в сознание, просил жену читать ему сводки с русского фронта. И, узнав о победе под Сталинградом, прошептал: «Слава Богу!»
За несколько дней до своего семидесятилетия, 27 марта 1943 года он утром причастился и ночью, не приходя в сознание, тихо скончался.
***
«Я русский композитор, — говорил о себе Рахманинов,— моя Родина определила мой темперамент и мировоззрение. Моя музыка — детище моего темперамента, поэтому она — русская».
Будучи патриотом своей родной страны, Сергей Рахманинов отверг предложение Соединённых Штатов принять гражданство: «я не считаю возможным отречься от своей Родины...»
