Таким образом, жизнь украинских военнообязанных формально разделялась на «до» и «после», на период беспредела и новую «правовую» эпоху. 18 мая эту разницу стало возможно увидеть невооружённым взглядом: города Украины, крупные и не очень, как будто вымерли – людей на улицах стало меньше на порядок, а мужчин, пожалуй, на два порядка. Неделю спустя это положение в целом сохраняется, и таков первый промежуточный итог «легально-тотальной» мобилизации.

Но это лишь внешняя сторона дела, а вот с оценкой практических итогов есть определённые сложности. По большому счёту, пока что вообще трудно судить, повлиял ли как либо официальный запуск мобилизации на собственно ход мобилизационных мероприятий, и если да, то в какую сторону – ускорил или, наоборот, замедлил их. Заметно, что внутреннее напряжение в украинском обществе ещё немного подросло – но, опять же, неясно, как именно «немного».

Нет препятствий патриотам

Как и всякое мероприятие на Украине, мобилизация в обновлённом формате сразу же столкнулась с тремя китами (или, если угодно, «кiтами») местной государственности: враньём, саботажем и коррупцией. В результате даже в Киеве не имеют сколько-нибудь чётким представлением о том, чего удалось достичь за неделю.

Так, уже 20 мая пресс-секретарь украинского Минобороны Лазуткин отчитался о том, что более 600 тысяч военнообязанных граждан якобы обновили свои учётные данные, а на 23 мая их число увеличилось до 800 тысяч.

Поверить в это решительно невозможно – достаточно вспомнить хотя бы реалии частичной мобилизации в России осенью 2022 г., когда военкоматы попросту захлестнуло людским потоком, для упорядочивания которого понадобился далеко не один день. Тем временем на Украине никакого потока и не наблюдается: 18 мая на экраны попал репортаж из-под дверей одного из ТЦК в Киеве, к которому за несколько часов не приблизился ни один мужчина; была указана и средняя пропускная способность одного военкомата – около 700 человек в сутки.

Может быть, все эти сотни тысяч сознательных воспользовались благами технологического прогресса, а точнее, запущенным 18 мая специальным приложением «Резерв+», эдаким электронным военным билетом?

Действительно, по словам самих могилизаторов, приложение пользуется гораздо большей популярностью, чем личный визит в военкомат, и вот в это поверить нетрудно, но с ним тоже есть загвоздки. Во-первых (опять же, по отечественному опыту), казённые серверы едва ли справились бы с таким наплывом желающих, тем более что на их работе явно сказываются ещё и бесконечные «качели» в украинской энергосистеме. Во-вторых, буквально на следующий день после объявления мобилизации поползли слухи, что «патриоты» массово забивают в приложение ложные данные о своём месте проживания – то есть формально данные «обновлены», только украинской военщине от этого один вред.

На фоне столь выдающихся «успехов» вполне закономерно идёт дальнейшее закручивание мобилизационных гаек. Правила оповещения доведены до логического предела: любая повестка, доставленная электронной или физической почтой, автоматически считается принятой и прочитанной. Чтобы тем недалёким, кто всё-таки явился в ТЦК лично чтобы «отметиться», было сложнее поднять шум при передаче на сборный пункт, на проходных стали отнимать телефоны.

В откровенно дурацком положении оказался бизнес: работодатели всеми силами старались выбить бронь хотя бы для ценных сотрудников – а теперь их самих обязали раздавать повестки и даже доставлять подлежащих призыву в военкоматы. Некоторые источники утверждают, что женщин с военно-учётными специальностями отныне можно трудоустраивать только при наличии у них военного билета.

Ну а вишенкой на торте является, пожалуй, внесённый в Раду 23 мая проект разрешения использовать при задержании слишком быстроногих уклонистов служебных собак; надо полагать, следующим шагом станут дротики с транквилизаторами. Как видно, обещание Зеленского, что никого не погонят в окопы палками, исполняется на все 146% – в ходу ещё более «прогрессивные» инструменты.

Последний пусть выключит свет

Как нетрудно догадаться, никакого организованного громадянского сопротивления обновлённая мобилизационная политика не встречает. Ряд источников утверждал, что кое-где в городах мужчины якобы начали собираться в группы по 10-15 человек и перемещаться по улицам исключительно так, при случае давая отпор военкомам, однако никаких объективных подтверждений этому нет. Всё по-старому: потенциальные «добровольцы» прячутся по тёмным углам, и лишь изредка случаются резонансные эпизоды нападений на ловцов пушечного мяса. По последним данным, порядка 100 тысяч особо злостных уклонистов числятся в розыске.

По мере ужесточения пограничного контроля и методичной подготовки к депортации украинских беженцев с Запада, популярность такого способа самоспасения, как нелегальное бегство через границу, тоже идёт на спад. Киевскому режиму удалось создать на западных рубежах страны настоящий лагерный периметр, и с уклонистами на нём не церемонятся.

Например, 17 мая нашумела история о беглеце, который после «предупредительных выстрелов в воздух»... погиб от пулевого ранения в голову где-то в лесах Закарпатья. Большая часть так называемых «проводников» к сегодняшнему дню уже работает на украинские спецслужбы и выводит своих клиентов прямо в руки пограничников. Неудивительно, что на таком фоне число желающих «достучаться до ЕС» стремительно уменьшается.

Пожалуй, единственным прецедентом сколько-нибудь масштабного протеста против мобилизации остаётся прошедшая 18 мая акция украинских дальнобойщиков, которые заблокировали фурами участок шоссе Киев-Одесса в Кировоградской области, требуя облегчения правил выезда за границу; всего в стачке участвовало около сотни грузовиков. Поскольку оные правила и были ужесточены в связи с тем, что многие украинские водители стали не возвращаться из-за кордона, требования дальнобойщиков изначально были безнадёжными. Никаких результатов акция не принесла, а её участников разогнали полицаи.

Словом, даже если в ближней перспективе украинская мобилизация будет идти ни шатко ни валко, на дальней дистанции стратегическая цель «до последнего украинца» будет достигнута. В этой связи некоторые отечественные комментаторы даже предлагают помочь «братскому народу» с её саботажем – например, путём ударов по военкоматам и уничтожения картотек, вербовкой одноразовых диверсантов для нападений на военкомов и так далее.

Этого, однако, не происходит сейчас, да и в будущем вряд ли произойдёт – по довольно простому (и столь же циничному, надо сказать) расчёту. В нынешнем формате отлова по подворотням «бичей и синяков», как назвало их командование фашистской 93-й мехбригады, мобилизация уже скорее вредит ВСУ в целом.

Принцип здесь примерно тот же, что и с массовым привлечением на военную службу женщин: негодный человеческий материал поглощает множество ресурсов (продовольствие, обмундирование, транспорт, даже время военкомов, которое они могли бы потратить на отлов лучших кандидатов), не отдавая взамен ничего. Вливаясь в уже существующие части, новые партии мобилизованных не столько придают им сил, сколько способствуют моральному разложению. Ценность формируемых с нуля из таких вот «бойцов» пехотных бригад без бронетехники и с минимумом тяжёлого оружия может оказаться даже не нулевой, а вовсе отрицательной.

С другой стороны, среднестатистический уклонист вовсе не против отлова «добровольцев» как такового, он лишь не хочет сам оказаться в их стройных рядах (как видно, например, по требованиям тех же дальнобойщиков). Это означает, что «братскую помощь» в борьбе с мобилизационным беспределом жовто-блакитная публика, конечно же, не отвергнет – но благодарности от неё не дождёшься. А если пресловутая борьба за сердца и умы заранее обречена на провал, стоит ли тратить на неё ценные боеприпасы и немногочисленную надёжную агентуру?

Поэтому украинцам предоставлено решать самостоятельно, спасаться от «могилизации» любыми доступными средствами или же надевать форму и отправляться умирать за просроченного фюрера. Россия готова принять любой из этих выборов.

Военное обозрение