https://www.forumdaily.com/a-couple-of-russians-fled-to-ukraine-and-are-helping-the-ukrainian-armed-forces/?#   " Не госизмена, а борьба со злом’: пара россиян сбежала в Украину и помогает ВСУ
30.04.2025, 13:00 EST Автор:  Людмила Заглада
Подписывайтесь на ForumDaily в Google News
Пара из России переехала в Запорожскую область после аннексии Крыма. Когда после полномасштабного вторжения их село оказалось в зоне оккупации, супруги активно помогали Вооруженным Силам Украины (ВСУ), а затем им удалось уехать в Литву. Об истории бывших москвичей Воронковых пишет ВВС.

В мае 2024 года Сергей Воронков сидел в подвале оккупированного российской армией украинского города Токмак и прощался с жизнью. У российского гражданина, оказавшегося на оккупированной украинской территории и помогавшего украинским спецслужбам шансов было действительно немного.

Воронков нацарапал на стене свою фамилию и ставил рядом черточки — таким образом он считал проведенные в подвале дни.

Москвичи едут в село Новолюбимовка
В апреле 2025 года мы разговариваем с Сергеем Воронковым и его женой Татьяной на окраине Вильнюса. Сергей надеется подтвердить в Европе свои документы геодезиста и продолжить работать по специальности. Один раз свою жизнь он уже резко менял — когда из Москвы переехал в Украину, в село, где жили всего триста человек.

По теме: Как живут российские дезертиры в эмиграции

Переезжать из России в Украину Сергей и Татьяна Воронковы решили вскоре после аннексии Крыма и начала боевых действий на востоке Украины в 2014 году. Татьяна родом из Тореза Донецкой области. Ее родной город тогда оказался под контролем самопровозглашенной так называемой Донецкой Народной Республики. Уроженец Мурманска Сергей, еще в советские годы отслуживший в армии в Киевской области, политику Кремля в отношении Украины тоже не поддержал.

«Мы в 2014 году выходили на митинги, пока жив был Немцов, — начал свой рассказ Сергей. — Пока жил в Москве, я с людьми общался, говорил, что плохо, что Крым забрали, что в Донбасс влезли. С каждым днем все больше негатива шло от людей, что если тебе не нравится — уезжай. Я понял, что ничего не изменится, ведь госпропаганда массово людей отравляет. Мы и решили уезжать. Что нам там делать, если поговорить не с кем?»

По словам Сергея, взгляды их семьи разделял только один человек. «Круг общения из фейсбука» был поближе по убеждениям, но супруги все равно пришли к выводу, что это капля в море.

Татьяна в 2014 году и вовсе потеряла работу из-за своих взглядов: «Работала директором по развитию в компании, которая бытовой химией занималась. Я думала, что можно коллегам объяснить, а оказалось, что 90% — по другую сторону [баррикад]».

Сергей Воронков еще в армии начал работать геодезистом, думал потом сменить специальность, но в 1990-е жизнь даже в Москве «была голодная, а геодезистом получалось зарабатывать». Работу по этой специальности он нашел и в Украине через несколько лет после переезда.

С 2016 года супруги раз в полгода ездили туда присматривая себе будущее место жительства.

«В село проще переехать, там есть своя еда. В сельском хозяйстве мы не совсем нулевые были», — пояснил Сергей, почему в итоге их выбор остановился на небольшом селе Новолюбимовка Токмакского района Запорожской области.

Он немного жалеет, что они с Татьяной не выбрали тогда место на правом берегу Днепра, который Украинская армия осенью 2022 года смогла освободить вместе с Херсоном. Но Татьяна хотела быть ближе к родственникам, которые жили на территории самопровозглашенной «ДНР».

Сначала супруги купили дом в Новолюбимовке для себя, а затем — квартиру в Токмаке для отца Татьяны. К началу 2022 года Воронковы приобрели у соседей «по расписке», без официального договора купли-продажи, еще два участка.

«В деревне — 100 домов, из них до войны процентов 30 уже были нежилые. Мы не могли купить землю, поскольку не были гражданами Украины. Там у всех паи гектаров по 15, а мы могли пользоваться только участком вокруг дома. Так что со временем купили второй дом с участком, а потом и третий. Бабушка-соседка умерла. Дом стоял, стоял, и мы в итоге договорились, что будем им пользоваться, — вспоминает Сергей. — В итоге у нас получился гектар земли под хозяйство. Завели свиней, коз, кур, уток Коров не держали, потому что это слишком хлопотно».

19 февраля 2022 года умер отец Татьяны, похоронили его через два дня.

«Позвонила в Донбасс брату отчитаться за похороны отца, а жена брата сказала, что его забрали на учения, — поделилась воспоминаниями она. — Тут я поняла, что будет война, но не думала, что всего через три дня».

«Первая колонна, которую мы сдали»
Сергей Воронков за несколько месяцев до начала полномасштабного российского вторжения нашел в Запорожье работу по своей основной специальности — геодезистом.

«Когда я устроился, у нас было три геодезиста: два гражданина Украины и я со своим красным паспортом. Так вот у меня зарплата была самая высокая из нас троих!» — заметил он.

По словам Сергея, с языком тоже проблем не было: «У нас в селе все соседи говорили на русском. И коллеги, когда с ними заговаривал, спокойно переходили на русский. Это сейчас принципиально перестали по-русски разговаривать».

О том, что будет война, вспоминает Сергей, в Украине старались лишний раз не говорить, но он подозревает, что власти о скором вторжении знали и знали даже точную дату — 24 февраля: «Потому что я работал на объекте, там энергетическая подстанция, и контора наша занималась их реконструкцией. Так вот, нам велели, чтобы 24 февраля никого на работе не было, якобы будут проводиться учения по переподключению энергетической системы Украины на ЕС. Сказали, что с 24 по 27 февраля будут такие учения. И в итоге этот объект подвергся бомбардировке» (на самом деле как раз в этот день Украина и перешла на европейскую систему — Би-би-си)

«А двадцать четвертого с утра слышу, что-то свистит, что-то летает. Выхожу на улицу — ракета летит прямо над домом. То ли они на излете были, то ли бракованные. Побежала в интернет смотреть, что случилось, а там пишут, что Киев уже бомбили», — рассказала Татьяна о первом дне начала полномасштабного вторжения.

Уже 26 февраля Новолюбимовка, где жили Воронковы, как и почти весь юг Запорожской области Украины, оказалась под оккупацией.

«Так получилось, что мы довольно долго жили в ‘серой зоне’. В Токмак войска зашли, а к нам не заходили. Двадцать шестого мимо нас прошла первая колонна, которую мы сдали», — призналась Татьяна.

На вопрос, как они приняли решение стать наводчиками, супруги отвечают, что у них не было сомнений.

Увидев российскую колонну, Татьяна побежала в комнату, взяла телефон и написала киевской знакомой, у которой, как она думала, были знакомые в Службе безопасности Украины. Знакомая прислала ей в Telegram ссылку на специальный чат-бот и рекомендовала обратиться туда. Бот сообщил супругам, что с ними свяжется человек с определенным позывным.

Сергей вспоминает, как российская колонна долго шла мимо Новолюбимовки. Почти двести единиц боевой техники тянулись на север в направлении Переможного. Он заверяет, что после того как координаты были переданы в Киев, колонну несколько раз накрывала украинская артиллерия. Проверить это сейчас сложно: в начале войны боевые действия в тех местах шли так плотно, а обстрелы были такими частыми, что точно определить, следствием чего они стали, невозможно.

— У вас не было сомнений? Вы граждане России, передавали координаты российских военных — это по сути госизмена.

— Нет, мы не считали это за госизмену. Госизмена — это если бы на Россию напали, и мы работали бы на врага. На Россию никто не нападал. То, чем мы занимались — ну какая госизмена? Это борьба со злом. Борьба со злом! — отвечает горячась Татьяна, а сидящий рядом Сергей в знак согласия кивает головой.

— А если ударят по координатам, которые вы передали, а там жилой дом рядом?

— А они [украинские военные] не били. Было даже такое, что хорошая, жирная цель была в Переможном, а рядом жилые дома. И они сказали: «Мы бить туда не будем, пострадают жилые дома», — утверждает Сергей.

На уточняющие вопросы корреспондентов Би-би-си и примеры ситуаций, когда наводки приводили к гибели гражданских, Воронковы твердо отвечают, что уверены — их действия «мирным» не навредили.

На связи с куратором из Киева супруги были до конца апреля 2022 года, пока в Новолюбимовке окончательно не пропал мобильный сигнал. Все это время Сергей собирал координаты, Татьяна их передавала со своего телефона и, опасаясь обыска, тщательно чистила его после этого. И он не заставил себя ждать.

«Вооруженные люди без знаков различия иногда приезжали шмон наводить. Проверяли все наши дворы, искали оружие. Нас кто-то сдал, поэтому 18 апреля окружили дом, зашли с автоматами несколько человек, и нас забрали, — вспоминает первое столкновение с российскими силовиками Татьяна. — Серегу допрашивали, а на меня психологически давили».

Когда их отпустили, супруги 20 километров шли из Токмака в Новолюбимовку пешком, как говорит Татьяна, «на адреналине».

С конца апреля и до ноября 2022 года никакой связи в Новолюбимовке не было. Так что в это время супруги не контактировали ни со своим куратором, ни с оставшимся жить в России взрослым сыном.

Зато в августе 2022-го в селе появилась новая российская власть. До этого оккупационная администрация была лишь в Токмаке, а в окрестных селах люди жили сами по себе, лишь иногда переживали обыски и проверки документов.

Новую главу села Сергей называет «гауляйтершей». Отношения с ней у семьи не сложились сразу: «Она где-то за год до вторжения появилась. Родилась якобы в Запорожской области и якобы окончила местный мединститут. Мы ее пробивали через наш контакт в СБУ, а он сказал, что нет такого человека, как Графская Ирина Васильевна. Приехала, купила дом, тихонечко жила, не выдавала себя, а когда случилось вторжение — сразу засветилась».

Сергей утверждает, что новая глава администрации пыталась запугивать местных жителей рассказами о том, как Россия отберет все их дома, а потом уже будет решать, возвращать их или нет. А он пытался ставить ее на место и говорил, что гражданин Российской Федерации тут именно он — так что и законы российские знает.

Воронковы припомнили, как Графская высказывалась о том, что они сотрудничают с украинскими властями, потому что видела, как они снимали деньги в банкомате. Супруги говорят, что это были деньги от сына, а с СБУ они сотрудничали всегда безвозмездно.

На вопрос, почему они просто не уехали с оккупированной территории, Татьяна и Сергей хором отвечают: «А куда?»

«Настроение было, что полгода пройдет — и Украина со всем миром выбьет это все, — объясняет Сергей решение остаться в Новолюбимовке. — У нас было четыре собаки, а машина не ехала. Ехать с мариупольцами на Запорожье мы с российскими паспортами не могли — фильтрация, а возвращаться в Россию не хотели».

«Поэтому ждали, что Украина вот-вот вернется. Все говорили, что контрнаступление будет, — продолжает супруга. — К тому же мы пообвыклись уже, хозяйство обустроили, в меру сил, что называется, помогали Украине и чувствовали себя немножко на месте».

Завершилось это арестом Сергея.

Яма

Как граждане России Воронковы с самого начала оккупации обращали на себя внимание российских силовиков.

«Мы с самого начала были под подозрением, — говорит Сергей, — потому что у них всегда был вопрос: а что вы, россияне, делаете в Украине?»

20 апреля 2024 года Воронков поехал в районный центр купить семян для посевной: «Забрали на улице в Токмаке. Было видно, что ждали. Выхожу и вижу, что он стоит, и сразу ко мне…»

«Он» — это, по словам Сергея, человек, одетый «по гражданке», который не скрываясь ходил за ним. Воронкова задержали вооруженные люди без знаков различия, отвезли его в какой-то дом и посадили в яму в земле размером метр на два и три метра глубиной. Сергей вспоминает, что спал он там сначала на корточках — в яме было очень холодно. Наутро Воронкова с мешком на голове повели на допрос. Силовики спрашивали, сдавал ли он украинцам российские позиции.

В первый день задержания Сергей свою вину отрицал. На второй день его, снова с мешком на голове, отвезли на допрос на полиграфе. На третий — снова допрос.

«Признавайся. Мы же с тобой по-хорошему, а можем и по-плохому», — описывает он свое общение с силовиками.

Сергей говорит, что его не избивали, но постоянно этим угрожали. С мешком на голове он не понимал, что происходит вокруг, и ожидание ударов его изматывало.

На четвертый день Воронков наконец дал признательные показания — говорит, боялся, что его изобьют и он из-за этого оговорит соседей. Он рассказал про знакомую из Киева, которая к тому моменту уже успела перебраться в Германию, и про чат-бот, через который он вышел на связь с украинскими силовиками. На самом деле на связь с ними выходила Татьяна, но Сергей не хотел, чтобы его жена вообще упоминалась в этом деле.

Тогда мешок с его головы наконец сняли, чтобы он мог подписать бумаги. Бланки дали официальные, с российской символикой, но какое ведомство его допрашивало, Воронков не помнит — был слишком измотан. Припомнил только фамилию: «Подписал протокол следователю Рябухе».

После допроса его снова отправили в яму.

На десятый день после задержания Сергея силовики приехали к Татьяне в Новолюбимовку с обыском. Все эти дни она искала мужа: ездила в Токмак, в соседние Бердянск и Васильевку, обошла морги и больницы, написала заявление о пропаже мужа в полицию. Сразу после исчезновения супруга она сообщила об этом жившему в Подмосковье сыну, который начал обращаться в различные российские инстанции — от Следственного комитета до президента.

Только 7 мая появилась какая-то ясность.

«Мне менты в Токмаке сказали: ‘Вы что, не догадываетесь, где он? На подвале он сидит. Его ФСБ забрала, контрразведка», — передала слова силовиков Татьяна.

По словам Воронковых, силовиков интересовали деньги — $4400, спрятанные когда-то супругами в огороде.

«Я когда прятал деньги, сделал на всякий случай сыну фотографию, если дом разбомбят или с нами что-то случится, они вот тут закопаны, — вспоминает Сергей. — И где-то в кэше телефона она случайно осталась, а они ее нашли».

Во время обыска силовики деньги откопали.

«Сидели, купюры переписывали, — смеется Татьяна. — Хотя можно было б и не стараться — украли и украли, возвращать их никто не собирался все равно».

Сергея продолжали держать в подвале, лишь однажды уточнили, не вспомнил ли он чего-то нового. Мыться не давали, кормили плохо, а на вопросы не отвечали. Он вспоминает, что 26 мая приехали люди, представившиеся сотрудниками ФСБ, и записали на видео, как он дает признательные показания.

Но кроме этих признаний, никаких доказательств его виновности силовики, похоже, найти так и не смогли, потому что вскоре Сергея отпустили.

Спустя два дня Воронкову дали помыться, накормили яичницей («Я уж решил, что на расстрел или по этапу отправляют», — пошутил он), на машине довезли до самого дома и даже вернули портмоне. В нем аккуратно лежали 15 тысяч рублей и 100 долларов — точно та же сумма, что и при задержании.

При этом вооруженные люди оставили себе почти все документы Воронкова, вернули только водительские права.

Татьяна и Сергей не знают, почему его отпустили после того, как он дал признательные показания.

«Может, им нужны были доказательства, а у них ничего не было, кроме его самооговора, — размышляет Татьяна.

С надувным кругом из-под оккупации
Татьяна говорит, что сообщение, на котором «она попалась», состояло из одной фразы, отправленной ею своему куратору: «Не пиши мне больше». Но больше никто никому и не писал, наводки не передавал. Татьяна и Сергей вообще поначалу решили, что можно жить в Новолюбимовке как прежде.

Сергей съездил в паспортный стол в Токмак и подал заявление о выдаче ему нового гражданского паспорта «взамен утерянного». Но выдавать новый документ Воронкову власти не спешили. А дальше Татьяна и Сергей заметили наблюдение: к их дому постоянно приезжали разные машины проверять, на месте ли супруги, приходили люди с вопросами, не продают ли Воронковы что-нибудь.

В конце концов российские силовики снова приехали в Новолюбимовку. Они хотели, чтобы Сергей показал им места, координаты которых он передавал украинцам. Воронков же, давая признательные показания, пошел на хитрость и называл такие даты сеансов связи с куратором, когда мобильного сигнала в селе не было в принципе.

Он предполагал, что эта хитрость может ему помочь, если дело дойдет до суда.

Впрочем, супруги поняли, что в покое их не оставят и что дело на Сергея в итоге будет. Посоветовавшись с живущими в Европе правозащитниками, Воронковы приняли решение выбираться сначала в Россию, а затем и из нее.

«В принципе все знали, что на нас ‘хвосты’ висят. Так что когда мы сказали, что надо уезжать, соседи помогли, всю скотину выкупили. Холодильники там всякие — все почти продали, хоть и за три копейки», — перечисляет Татьяна. А главное, говорит Сергей, удалось пристроить собак, за которых он волновался больше всего.

На вопрос, что сейчас с их домом, Сергей отвечает: «Фашисты там живут! Военные спустя две недели заехали. У нас дом обеспечен водой, даже если по селу отключают, то в нем все равно вода есть, так что кто-то непростой там поселился».

За полтора месяца, прошедшие с момента внезапного освобождения, Сергей уже успел привыкнуть перемещаться с копией отобранного силовиками паспорта и справкой о том, что он ждет выдачи нового.

Но для выезда из Новолюбимовки супруги придумали себе легенду. Взяв широкополую соломенную шляпу, надув плавательный круг и положив его под заднее стекло купленной у соседей машины, Воронковы выехали в сторону Бердянска: якобы Сергей везет больную астмой супругу на море отдохнуть.

Семья говорит, что это была простая часть дороги: летом многие жители оккупированных территорий ездят отдохнуть на побережье. Благополучно добравшись до Бердянска и переночевав там, в Луганск они поехали уже с новой легендой, что едут навестить могилу брата Татьяны. Мобилизованный в самом начале войны, он к тому времени уже погиб в боях за Новобахмутовку.

В Луганске Воронковы должны были остаться еще на одну ночь. Они не смогли с первой попытки пересечь государственную границу, которая продолжает работать на старом месте, хотя Россия и утверждает, что четыре оккупированные ею области Украины — теперь тоже Россия. Копии утраченного паспорта для этого оказалось недостаточно.

Им пришлось возвращаться в Краснодон, чтобы получить в паспортном столе справку о том, что Воронков подал заявление на выдачу нового документа, и провести там еще одну ночь. С этой бумагой они смогли пересечь границу и отправились в Подмосковье.

«Поперло. Просто по-крупному поперло всю дорогу, я так считаю», — подводит итог этой части путешествия Татьяна.

Человек с фальшивым паспортом
С восстановлением паспорта в подмосковном Подольске у Сергея возникли проблемы. И в сентябре 2024 года супруги предприняли первую попытку покинуть Россию через Беларусь отправившись вообще без каких-либо документов в Смоленск.

«Поймали и завернули. Повязали менты!» — вспоминает Татьяна. Супруги рассказывали новую легенду – о том, что отправились в паломничество по местным церквам. «Пробив» документы Воронковых, полицейские узнали, что Сергея уже задерживали в Запорожской области, и объявили, что сейчас за ним приедет ФСБ.

«Менты узнали, что Сергей сидел в яме и сказали: ‘Да мы бы вас сами перевели через границу!’» — смеется Татьяна. Впрочем, местное УФСБ не горело желанием разбираться, что произошло с Сергеем в Запорожье, поэтому, к удивлению супругов, их отпустили и велели ехать в Москву подавать заявление на новый паспорт сказав, что «коллеги их еще опросят».

Во время этой беседы Татьяна и поняла, что пока они находились в Запорожской области, ее телефон читали спецслужбы. Один из фсбшников предложил ей «хорошенько подумать», кому она отправляла сообщение с просьбой больше не связываться с ней из-за задержания Сергея. Она утверждает, что текст того сообщения сотрудник ФСБ зачитал ей практически слово в слово.

Встречи с московской службой ФСБ Воронковы решили не ждать. Вернувшись в Подмосковье, Сергей в Telegram заказал копию своего старого гражданского паспорта, который у него изъяли при задержании. С этим поддельным документом супруги смогли благополучно выехать в Беларусь и уже с ее территории нелегально перешли границу с Литвой.

Из-за поддельного паспорта у Воронковых случилась новая проблема: теперь уже литовские силовики обвинили Сергея не только в нелегальном переходе границы, но и в использовании фальшивого документа — в Литве это уголовное преступление. Первый месяц новой жизни Воронков провел в СИЗО Каунаса, которое, впрочем, понравилось ему куда больше запорожской ямы.

«После всего, что было, там пансионат закрытого типа, — смеется он. — Два раза в неделю душ, баня. Постельное белье меняют постоянно. Будят, когда приносят завтрак. В карты играли, давали карточки позвонить — хоть каждый день по 20 минут звони. В теннис можно поиграть, есть холодильник, микроволновка. Спортивный зал, прогулка каждый день. Компьютер даже есть, но зайти с него можно только на правительственный сайт wwwgov.lt».

Литовский суд признал Воронкова виновным в использовании поддельного паспорта и приговорил его к 26 суткам ареста, которые он провел в СИЗО. Но сейчас в суде города Пренай идет новое судебное разбирательство. В случае успеха Сергею будет положена компенсация за отсиженное.

Сергей и Татьяна надеются вскоре получить убежище в Литве. Остающийся в России сын, узнав об истории родителей, общение с ними прекратил.

Бывший украинский куратор из СБУ о своих помощниках из Новолюбимовки не забыл. Чтобы литовские власти поверили рассказу беглецов из России, по его просьбе 28-й полк Национальной гвардии Украины прислал Воронковым персональные благодарности.

«За всевозможную поддержку военной части и оказанную помощь. Ваша самоотверженность, доброта и готовность прийти на помощь в самые сложные моменты имеют большое значение. Благодаря вашей помощи мы можем успешно выполнять свои обязанности и укреплять обороноспособность государства», — сказано в документах, подписанных подполковником Евгеном Жаром.

Посольство Украины в Литве тоже подтвердило, что семья Воронковых «проживала в Украине на основании ВНЖ».

На вопрос, хотят ли Воронковы в будущем вернуться в Украину, Сергей отвечает: «Если бы у меня была возможность, я бы хоть завтра уехал». Его жена более прагматична: «Смысл есть ехать туда, где есть имущество. Если просто выезжать в Украину — что там, что тут начинать придется все с нуля».

Вам может быть интересно: главные новости Нью-Йорка, истории наших иммигрантов и полезные советы о жизни в Большом Яблоке – читайте все это на ForumDaily New York

Когда корреспонденты Би-би-си спрашивают, допускают ли они когда-нибудь возвращение в Россию, Воронковы отвечают: нет, никогда. Сергей оговаривается: «Если только у нее человеческое лицо не проявится. А сейчас там ничего человеческого нет».

Его 87-летняя мама живет в России и не очень понимает, что происходило с сыном все это время. Она придерживается противоположных взглядов. Воронков говорит, что после начала вторжения сильно злился во время разговоров с мамой, даже перестал ей звонить. Татьяна берет мужа за руку и мягко говорит: «Нет, ну я-то была против этого, родственники все-таки, мама, ну надо как-то стараться отношения поддерживать».

— Вы скучаете по маме? Вы вряд ли ее увидите еще.

Сергей Воронков без промедления говорит:

— Нет, не скучаю! Не скучаю."