Несу культурное, а то мы лишены
Алла Боссарт
СУКИН СЫН С ЧЕЛОВЕЧЬЕЙ ГОЛОВОЙ
Кто-нибудь знает такого режиссера - Константин Каменский, UK?
Вот и я не знала. Гугл рассказывает о нем весьма экономно. Жил и учился в Лондоне, поставил то-то и то-то. Какие-то премии районного масштаба. Почему и зачем этот русский англичанин решил ставить "Собачье сердце" с русскими артистами, лично для меня - тайна.
Повесть Булгакова - не "Мастер и Маргарита", конечно, но и не так проста, как кажется. Мы-то привыкли, что текст МБ - антисоветская сатира в оформлении модных антропологических экспериментов. Мы не особо задумывались над тем, что Михаил Афанасьевич - во-первых, сын богослова, юноша в анамнезе православный и воцерковленный, и, во-вторых, врач. То есть неизбежно находится в драматичном противоречии божественного и естественно-научного. Мудрая Генриетта Яновская в 1987 году уже ставила в МТЮЗе СС как трагедию. Антон Федоров спустя 30 лет на той же сцене показал сложный психо-социальный конфликт гомункулуса Шарикова-Франкенштейна и безответственной элиты в лице профессора Преображенского (вместе с его предтечей похожим профессором – Персиковым). Хотя там много чего еще.
Но это всё присказка. Сказка - антреприза театра Гешер в исполнении режиссера Каменского с русскими актерами-релокантами: Александром Феклистовым, Семеном Штейнбергом, Артуром Смольяниновым и Григорием Служителем. И двумя артистками И.Соболевой и П.Виторган в малоинтересных ролях Зины и тов. Вяземской.
Я рада, что предпочла заплатить неприличные деньги, но не обращаться к знакомым актерам за контрамарками. Это, согласитесь, развязывает мне руки как зрителю и оценщику. Поскольку в части режиссерской спектакль – то, что называется "бедненький, но чистенький". Каменский, разумеется, Булгакова читал, внешнюю задачу осознал, фильм Бортко смотрел, но вот остальное - не факт. Честно говоря, такой вопиющей поверхностности я от русского театра в Израиле не ожидала.
Знающим текст почти наизусть на этой постановке, в сущности, делать нечего. Ну типа театр у микрофона. Режиссер не придумал - НИЧЕГО. Ноль прочтения. Ноль концепции. Ноль понимания.
Разве что египетские мотивы со священными собаками и собакоголовыми божествами в оформлении (Ирина Вус). Кстати и напоминание об «Аиде» в этом же флаконе.
Единственная режиссерская "находка" - речь Швондера (А.Смольянинов), обращенная к зрительному залу, этакая яростная фашистская кричалка – спекулятивная банальность, ровно ничего не добавляющая ничему.
Александр Феклистов - артист замечательный. Но заставить его играть не столько Преображенского, сколько Евстигнеева - затея едва ли удачная. Один мой кармиэльский товарищ даже отказался от посещения столь редкого в нашем городке гастрольного десанта по той причине, что слишком любит Евстигнеева. И оказался прав. Не снабдив спектакль ни одной оригинальной идеей, режиссер самым бессовестным образом подставил актеров.
Борис Плотников был тоньше и фактурней Григория Служителя (очень хорошего и умного актера, но с нулевым характером в роли Борменталя), Роман Карцев-Швондер гениально обошел Смольянинова по всем статьям. Соревноваться с Карцевым в комичности – самоубийство, и Швондера изо всех сил пытались показать страшным: бериевские стеклышки на носу, гитлеровская (?) истерика и прочая фигня. Не вышло.
Еще раз убеждаемся, что за классику нельзя браться, если тебе самому нечего сказать. (Уже приходилось писать об этом в связи с М&М Локшина.)
Но! Есть, слава богу, в «Собачьем сердце» главная, даже заглавная роль. Собственно собачье сердце - Полиграф Полиграфыч Шариков.
Я давно знаю Семена Штейнберга по Гоголь-Центру. Это мой любимый тип откровенно буффонного артиста, способного в то же время принять любую форму, и в любой форме органичного. Несчастный народный бедолага-мыслитель в "Кому на Руси", идиот-пропойца в "Буковски", заплутавший в потемках своей души интеллигент в "Петровых в гриппе"...
Я думаю, Сеня Штейнберг сам, без помощи и помех Каменского придумал своего Шарикова. Это настоящая комическая феерия, где не помешает и буква С после О.
Признаюсь – давно я так не хохотала в театре. Штейнберг купается в роли, гомерически смешно совершает процесс обретения как бы человеческого облика, оставаясь существом, по словам Преображенского, «на низшей ступени развития».
Опрокинутый египетский образ: сукин сын с человечьей головой. И эта человечья голова, издающая дикие звуки на собачье-пролетарском суржике, этот дикий балет – смесь пластики Элвиса и танцующих цирковых собачек – в сущности и формирует тело спектакля: да, страшно смешного, но отнюдь не страшного – вопреки Булгакову и той бомбе, которую автор заложил в текст.
Оно конечно, историческая трагедия повторяется как фарс. Но, увы, это не наш случай.
