Михаил Шац
Читать я научился в четыре года, и поэтому семейный книжный шкаф знал назубок. По современным меркам он был невыдающимся — книг 150, не больше.
Мой ряд стоял отдельно — разноцветная детгизовская «Библиотека приключений». Майн Рид, Стивенсон, Буссенар, Лондон, Дюма, Конан Дойл, Каверин и т. д. — двадцать томов по 75 копеек за штуку.
Отдельно ещё был Дюма — в десяти томах, со всеми мушкетёрами, виконтами де Бражелонами, королевами Марго и т. д., по 85 копеек за том.
И Джек Лондон — с «Белым Клыком», «Зовом предков» и ещё чем-то, по 75 копеек за том.
Алексей Толстой — с «Аэлитой» и «Гиперболоидом», плюс «Пётр I» — по рублю за каждый из восьми томов.
Среди прочих Фейхтвангеров и Томасов Манов выделялся якутский эпос «Нюргун Боотур Стремительный», который папа привёз из командировки в Якутск. Это был подарок — бесценный.
Отдельного упоминания заслуживает шеститомник Куприна по 90 копеек за книгу. Он стоял в самом низу. Шестой том почил в зубах пуделя Бима. Но мой выбор был — третий, с «Ямой».
«Яма» в лет четырнадцать заменяла мне «Плейбой», которого в библиотеке, конечно, не было.
«Она сидела перед зеркалом в своей комнате, ещё не раздетая, но уже снявшая корсаж, и в лёгкой кофточке, открывавшей тонкие плечи…»
Я и сейчас трепещу, когда читаю это. А уж в 14… ну, не будем об этом.
«Яма» была спрятана родителями в комнате у бабушки — чтобы «её не съел Бим», как мне сказали.
Почему Биму оставили «Гранатовый браслет» — мне никто ответить не мог.
Ну и вы, наверняка, спросите, зачем я пишу о ценах на книги. Наверное, потому что я еврей.
