Сто лет назад на пляс Конкорд и в пространстве русской литературы раздался горький вопрос: Que faire? Que faire-то? Это название знаменитого рассказа Надежды Теффи.
Культура страны раскололась: одни стали строить светлое будущее, другие пытались сохранить прошлое.
На наших глазах повторяется культурная катастрофа столетней давности? Да, потому что территория и культура опять расходятся, и нет, потому что такой культурной катастрофы страна еще не знала.   
Исход русской культуры сто лет назад был лишь частичным. Огромное количество ее носителей осталось в стране, и многие наивно поддержали наступавшую тьму, поверив красивым словам о светлом будущем. Тьма их сожрала. С обозначениями для разделенной культуры почти сразу разобралась: на свободу вырвалась «русская культура», за колючей проволокой осталась «советская».
В «самой читающей стране» носителей культуры уничтожали последовательно слой за слоем. Уничтожали физически. Пулей в затылок или общими работами в ГУЛАГе. Уничтожали человеческий культурный слой, накопившийся за два века общения с Западом. Доскребли бы до дна, но после смерти «главного друга искусств» пришлось приоткрыть форточку, чтобы совсем не задохнуться, и сквозь решетку хлынули обрывки свежего воздуха. Ветерок принес слова – семена нездешних понятий: свобода, критическое мышление, человеческое достоинство. В 60-е, 70-е на редких остатках культурной почвы пошла новая поросль.  Мы выросли на тамиздате. Существование свободной культуры в эмиграции было нашим ориентиром, давало представление о нормальном. Центр нашей цивилизации был там, где публиковались книги, возвращавшие нам человеческое достоинство, и откуда доносились до нас голоса свободных людей, на которых не было ошейника.
А когда в конце 80-х вдруг сняли ошейник, нам наивно показалось, что теперь все будет по-другому, что это навсегда, что наша страна теперь постарается стать достойной своей культуры, которую так усердно уничтожала, покается перед ней. Может быть, кто-то из читающих эти строчки помнит, как встречали вернувшегося из эмиграции Наума Коржавина? Огромные битком набитые залы устраивали ему standing ovations как выражение покаяния, признания и благодарности той, настоящей культуре, которая сохранилась в эмиграции. Издательства из Америки и Германии вернулись в Москву и Питер. Свободная литературная жизнь началась там, где прервалась на несколько поколений: мы помним книжные фестивали, ярмарки, премии в 90-е и в начале 2000-х.
И вот все вернулось на круги своя. Родина-мать пришла в себя после короткой слабости и снова принялась отгрызать головы своим мальчикам и девочкам. И скребком прошлась по остаткам культурного слоя. На этот раз выскребает все. В прошлый исход в стране оставалось еще много творческих людей, своим талантом поддержавших расстрельную команду, захватившую власть. Но разница между теми, кто остался в прошлый раз и поддержал чекистский режим, уверовав в строительство коммунистического будущего, и теми, кто поддерживает режим нынешний, бросается в глаза. Достаточно назвать два имени: Маяковский и Шаман. Тех, кто не хочет снова надевать ошейник, выжигают, упраздняют, выдавливают, гнобят, объявляют иноагентами и экстремистами. Все правильно – люди, понимающие, о чем культура, и есть их злейшие враги.
Власти нужны только те, кто покорно кладет голову на плаху со вздохом «царю видней». Есть только одно лекарство от холопского сознания – критическое мышление, которое приходит лишь с образованием, просвещением, именно поэтому культура и ее «заразные» носители подлежат уничтожению в первую очередь. Детские сады и школы там существуют для воспитания «дара повиновения» (понятие, введенное когда-то Николаем Данилевским, эвфемизм для отечественного рьяного холопства), цель литературы, нужной режиму, – воспитание рабского «патриотизма». Они нас ненавидят, потому что мы подрываем их монополию на власть, им должно принадлежать все, в том числе и язык. Кто говорит по-русски – их холоп, там, где говорят по-русски – их земля. Но наш язык – наше сопротивление.
Мы оказались в ситуации, какой не было сто лет назад: остаток культурного слоя практически целиком оказался в эмиграции. Со времен перестройки сколько людей, обладающих критическим мышлением, покинули страну – 20, 30 миллионов? Больше? На наших глазах происходит в прямом смысле слова глобальное изменение: территория и культура разделяются во второй раз, и похоже, что основательно и надолго.
Век назад Теффи смешливо задала серьезный вопрос. От той первой эмиграции нас отличает накопленный ими опыт: нужно не надеяться на возвращение, а жить здесь и сейчас. Просто жить с достоинством. Каждый должен делать то, что может, и если страну не спасти, то нужно продолжать жизнь освобожденной от «проклятия территории» культуры, телом которой является наш язык.
Для достойной жизни нужны книги, концерты, выставки. Нам нужна достойная нас литературная жизнь на нашем языке, которую, кроме нас, никто не устроит, потому что она никому не нужна, кроме нас.
Это Белинский вышел из гоголевской шинели. Общество, в которое нас родили, вышло из гулаговской телогрейки и вохровского бушлата. Инициатива – привилегия свободных людей. Инициатива снизу, чувство солидарности – это то, что русская власть выжигала в людях поколениями. Как «русские своих не бросают» мы видим каждый день по телеграм-каналам в чудовищных историях полного расчеловечивания миллионов, выросших в обществе с ментальностью ГУЛАГа: «Умри ты сегодня, а я завтра». Инициатива, способность и потребность сделать какое-нибудь хорошее дело для других, создавать вокруг пространство для свободного творчества – это то, что отличает нас от «строителей коммунизма», и от их последышей, которые «крымнаш» и «можем повторить».
Появилась потребность в новых независимых от путинского сапога издательствах – они появляются и издают прекрасные книги. Нужны в каждом большом городе книжные магазины с книгами на русском языке, с выступлениями писателей, книжными клубами – они открываются. Нужны книжные ярмарки – и вот находятся люди, которые организуют в Праге «Книжную башню», в Берлине «Bebelplatz», и уверен, что будут еще замечательные инициативы книжных ярмарок в разных странах. Нужны образовательные проекты – и работает Свободный университет, «Марабу» открывает свои двери для детей и подростков во Франции, Сербии, Америке, Израиле, Финляндии. Нужны фестивали культуры на русском языке – и вот уже проходят фестивали «Voices“ в Берлине, “Kulturus“ в Праге, Vidim Fest в Амстердаме. Нужен форум, объединяющий как ведущих, так и начинающих представителей русскоязычной культуры — и такой площадкой становятся «СловоНово», где обсуждаются актуальные темы для творческих людей из мира литературы, кино, музыки, театра, изобразительного искусства. Нужны литературные премии – вот они появляются: «Просветитель», «Книги свободы» при издательстве Freedom letters, литературная премия «Дар». Я очень рад, что, благодаря энтузиастам, которым жизненно важна культура на русском языке, осуществляется идея о литературной жизни вне территории недоразвалившейся империи.
Для тех, кто еще остался за забором, кто уже снова в ошейнике, но еще живет потребностью дышать свободным словом – эмиграция снова станет для будущих поколений ориентиром, точкой отсчета и точкой опоры, как это было в зоне победившего социализма. А воздух выкачивают там ежедневно и рано или поздно там совсем нечем будет дышать. Важно всем понять, пока не поздно, что эмиграция – это сопротивление.
От той эмиграции нас отличает главное: с одной стороны, понимание, что возвращения не будет, и, с другой, возможность существования в том особом пространстве, которого не было у тех, кому была жизненно необходима культура на русском языке век назад. У той первой эмиграции не было наших девайсов, нашего виртуального пространства, на просторах которого мы можем ощущать себя полноправными участниками мировой культуры, равноправной частью человечества, осознающего, зачем нужны искусство, музыка, литература. Мы все, кому важно сохранить достоинство нашего языка, создаем собой, своим присутствием в интернете, участием в социальных сетях то самое искомое пространство для достойной жизни в русской речи, которое офлайн на нашей исторической родине, может быть, и вовсе невозможно.
И речь здесь идет не о «русской культуре», не о «русской литературе». Все эти понятия уже принадлежат историческому лексикону. Русский язык не принадлежит ни самой большой зоне на планете, ни гебистской мрази на троне, ни матери-родине, у которой рот набит трупами. Тот, кто живет и пишет по-русски в Украине, Литве, Израиле, Белоруссии, Америке и других странах – не русские писатели, и делают они не русскую литературу. Они живут в своих стран и делают свою литературу. И так и должно быть в мире, где правит не «дар повиновения», а дар понимания.
«Русская литература» осталась в учебниках. Мы находимся в новом культурно-историческом пространстве литературы на русском языке. Это пространство нашей части мировой культуры я делю с евреями, украинцами, грузинами, поляками, американцами, всеми людьми на планете Земля, для которых этот язык, мой язык является формой жизни. В этом пространстве свободного творчества на русском языке – наше будущее. Наш язык – это русский диалект человеческого достоинства.
На актуальный вопрос столетней давности — Que faire, Que faire -то? – ответ очевиден.
Нам есть, что делать."

И это касается действительно всего.
Но  в качестве свежей иллюстрации приведу вовсе не фотографии разбомленных детей, а скриншот поста великого деятеля «Свободной России», не способного отличить новозеландца маори от австралийского аборигена.
В юности, когда я была аспиранткой университета Мельбурна, я как раз и изучала аборигенские австралийские языки. А точнее, термины систем родства в одной из языковых групп австралийских аборигенов. Это было чрезвычайно увлекательно и очень сложно. Дело в том, что в австралийском континенте десятки языков, многие из которых не являются с друг другом родственными.  Происхождение многих этих терминов и языков неизвестно. Это целая вселенная. В них нет арифметики и часто нет числительных больше трех, но зато системы поколений и родства и терминов этого родства описываются только алгеброй групп. Для нашего ума это чрезвычайно непростая задача. Коренные австралийцы решают эти алгебраические уравнения в уме, моментально выбирая правильный термин  из десятков и  учитывая в уме огромное количество параметров.
Про богатство грамматики и особенности строя этих языков, совершенно непохожей культуры и изобразительного искусства , которое есть одновременно представление о земле и ландшафте, об орнаменте как идентичности , о развитии линии как человеческого пути—я даже не буду сейчас говорить.
Но бывшему фсб-шнику (бывают ли бывшие— отдельный вопрос), а ныне очень хор.ру Гудкову виднее. Ему проще. Он знает только то, что «аборигены съели Кука». И поэтому ему не стыдно. Он собственно , только и беспокоится, как бы не испытать этого дискомфортного чувства и чтобы его не испытывали и другие.
Невежество лучшая тому гарантия. Снобизм и мачизм удобное подспорье шовинизму. На Куке знания высококультурного белого человека.ру благополучно заканчиваются. Писала недавно о представителях «хор.ру» в ПАСЕ. Гудков там на фотографии инициативной группы. 
Мадам Латынина очень переживает за будущую — разумеется, страшную и кровавую деколонизацию России, что не только кушать не может, но даже на всякий случай отозвала свою подпись под берлинской декларацией— зачес поддерживать эти бывшик колонии, которые только и ждут устроить кровавую резню деколонизации— в отличие от цивилизованной колонизации: ну подумаешь, за века миллионы перерезали , утопили и уморили, это ж высококачественные белые с дикарями так поступали. Во имя цивилизации.
Это, конечно, как и Гудков, карикатурный пример, но то же я вижу повсюду.
Например, когда Кара-Мурза , не случайно тоже не подписавший берлинскую декларацию, говорит с европейской трибуны о том, как бурятам и чеченцам, мол, психологически легче убивать украинцев, чем родным русским, он мало чем отличается в этом имперском шовинизме от тех, кто запускает ракеты по тем, кого считает «младшими» неразумными братьями , которым нужно дать хороший урок или же вовсе уничтожить за непокорность.
Это одни и те же пещерные представления. И носители их отнюдь не  indigenous peoples, а как раз белые люди , мнящие себя, эталоном цивилизации.
И даже в ПАСЕ представители порабощенных народов россии должны смиренно просить о представительстве и о голосе, в то время как хор.ру он предоставляется по определению.
И как белому человеку мне стыдно. 
И как человеку, родившемуся в России мне всё время стыдно за своих бывших соотечественников.
Но и как человеку с еврейской фамилией мне тоже сегодня стыдно.
Не уходя в века, отмотаю лишь несколько десятилетий . Для тех, для кого древняя история Израиля началась два года назад.
Израиль для советских евреев всегда был землей обетованной не только в теологическом смысле, а в экзистенциальном. Анти-россия, анти-СССР.  Но репатриировались они туда вместе со всем своим советским багажом. Как и нынешние релоканты- с российским. И  понять , что именно они теперь своими людоедскими взглядами, двоемыслие , риторикой и нормализацией насилия тоже способствуют  превращению демократической страны в свой уродливый образ и подобие они, конечно же, не могут и сегодня . Такую высокую степень авторефлексии ожидать бессмысленно.  Более того, некоторым удалось вырастить в подобных взглядах и следуюшие поколения. С  ощущением «мы равнее» невозможно ничего ожидать, кроме как нового Оруэлла.
Уже писала и об этом, и о трансгенерационной травме, о том, как пережитый опыт насилия трансформируется в способность его принимать и причинять,  как жертва лишь хочет поменяться местами с насильником, ибо живет в этой парадигме и не может из нее выйти, как инструментализируется травма, как страдания предков становятся сначала защитным иммунитетом от любой критики, которая тут же объявляется антисемитизмом, а потом в отсутствие критического взгляда на себя самих становится карт-бланш на насилие во имя собственного выживания. В этом россияне и пост-советские эмигранты — нынешние новые и по-прежнему русскоязычные в самом своем сознании (не раз писала о доминирующей способности языка); новорусские/советские американцы и израильтяне очень схожи.
Корни этих явлений уходят в двойную травму и опыт насилия. Еврейскую, помноженную на российско-советскую. Учитывая, что практически вся послереволюционная советская интеллигенция и интеллектуалы (как про- так и анти- советские ) имеют еврейские корни— всё сходится.
Нынешние хор.ру стали самыми непримиримыми хор. il не случайно . Всё имперство, ощущение собственной несравнимой правоты, желание доминировать, нормализованное насилие, агрессия, авторитаризм, снобизм и неумение слышать и видеть другого - просто нашло для них самих психологическую легитимизацию в  чудовищной атаке Хамас 7 октября (а история для них началась именно тогда, а не много раньше). Теперь весь этот токсичный клубок спроецирован на новую родину - Израиль. И дискурс о парковках и соляной кислоте.
Я хорошо это вижу и знаю — потому что знаю и помню собственный анамнез— московскую  интеллигентско-еврейскую, среду, в которой я росла, друзей-отказников,  и  я не ставила тогда даже под сомнения нарративы от которых ушла, выбрав Европу как точку на карте ценностей , а не только на глобусе. Ушла сознательным усилием и выбором.
Правда , справедливость и общечеловеческие ценности мне важнее трайбализма и защиты «своих».
Я вижу и , сколько украинцев проецирует свою историю на Израиль. И прекрасно понимаю причины и боль такой проекции.
Но тем не менее — я буду стоять на неудобной для всех правде и повторять : Израиль не Украина.
И конечно , Газа тоже тем более никакая не Украина . (Это уже к моим Европейским друзьям)
Ничего общего нет.
И я не устану повторять, как я  восхищаюсь украинцами ВСУ в том числе за то, что они не позволяют себе ничего подобного ни с пленными (хотя я могу только догадываться, чего это стоит) , ни с ответными атаками -  хотя дроны позволяют легко дотянуться до гражданских, и никто бы слова не сказал — в ответ на то, что пережила и переживает Украина, во много раз превосходит то же 7 октября.  Но тем не менее— это  всегда виртуозные военные операции, цели — не жилые дома и не террор гражданского населения (даже поддерживающего эту войну), а военные предприятия.
Потому что главная цель— остановка машины войны , борьба за свободное от врйны будущее, за мир, победа именно как справедливость, а не желание стать на одну доску или поменяться местами с нелюдем-агрессором.
Именно поэтому как человеку с еврейской фамилией мне сегодня стыдно. Стыдно за других людей с такими же фамилиями и похожим происхождением, уверенных в своем праве и правоте. Не ставящими даже мысленно себя на место другого и не позволяющими себе даже толики сомнений. Стыдно перед  чудом выжившими и перед убитыми. В том числе перед своими же убитыми давно предками. Убитыми теми, кто точно так же  был когда-то уверен в своей правоте и в своем на этом праве.
И напоследок процитирую всё еще раз. Для тех, кто не смог прочесть предыдущий текст или не захотел его понять — то есть, примерить на себя.  Потому что только это и есть понимание.
«Мы можем говорить: «Это не наша вина», «Это было необходимо», «Это было оправдано». Мы можем так говорить. Мы и говорим.И именно эти слова — само это оправдание — заставляют меня стыдиться. Не как еврея. Как человека. «
Шауль Магид, раввин и исследователь еврейства.(полный текст в предыдущем посте).
Покаяние— по-гречески «метанойя»— в переводе «перемена мысли». Это не гнетущее, загоняемое в глубокое подсознание чувство вины, которое обязательно вырвется агрессией, а наоборот, освобождение от нее.
Именно покаяние, метанойя  , дает изменения, обещает будущее, дает новые мысли и открывает новые пути, которые из точки уверенной собственной идентичности и правоты попросту не видны. Но первый шаг слишком дискомфортен. И страх перед тем, чтобы признать свою неправоту, а не указать на чужую, и ложная личная или национальная гордость настолько сильны, что большинство людей будет реагировать именно так, как реагирует сегодня население русскоязычного фейсбука—отрицанием, отталкиванием, оправданием и нормализацией самых адских практик , проекцией и двойными стандартами , увязая все глубже и глубже и отдаляясь всё дальше и необратимее от человека в себе.